Делай что должно - Страница 32

Что сжимает копье безнадежно.

Мы идем, мы бежим, нас спасает лишь то,
Что мы верим - настанет расплата,
Вражью кровь мы расплещем в траве как вино,
Чтоб алела под ясным закатом.

Пусть стоит перевал, равнодушен как смерть,
Пусть пурга заметает дороги,
Мы дойдем до долины на той стороне,
Хоть не гнутся замерзшие ноги.

Мы бежим не затем, чтобы, выжив, забыть,
Наша память бежит вместе с нами.
Мы останемся жить, чтоб врага умертвить,
Из груди сердце вырвав руками.

Знаем мы, что вернемся - и горе тому,
Кто разжег в нас желание мести.
Мы поклялись вернуться - и быть посему.
Мы вернемся, клянемся в том честью!

Какое-то время все молчали. От костров Лютых по прежнему доносилась заунывная музыка, но теперь она уже не раздражала.

– И они отомстили? - наконец нарушил тишину Теомир.

– Пока нет, - покачал головой Хлаш. - Их все еще слишком мало, чтобы вернуть свои древние земли, которые Майно подарил многочисленным племенам, держащим его руку. Но детей воспитывают в ненависти к Врагу, с пеленок внушая им, что когда-нибудь хазиги вернутся домой и снова будут наводить страх на соседей.

– Так ничему и не научились, - неодобрительно заметил Телевар. - Пойти, что ли, рассказать им притчу про вязанку хвороста…

– Не поможет, - пожал плечами тролль. - Они считают, что боги избрали их повелевать народами, а потом наказали за недостаточное рвение в этом деле. Сейчас они полны решимости вернуть расположение богов - любыми средствами. Жаль - неплохие, в общем, ребята, ходил я с ними, но ведь уплывут рано или поздно волю богов выполнять, и перебьют их до единого…

– Ну и что! - сердито вскинулся Теомир. - Зато они умрут с честью, а это - главное! Они покроют себя вечной славой, о их гибели сложат песни, а вот о подлом Враге песен не будет!

– У Майно хватает придворных поэтов - неплохих поэтов, должен заметить, - улыбнулся Хлаш. - И песен его победах сложено предостаточно, просто в наших краях они непопулярны. Что же до славной гибели - ты удивишься, если узнаешь, сколько народов уже истреблено в войнах вот так, до последнего человека. А ты о них и не слышал, могу тебя уверить. Вот и вся слава, однако… - Он вздохнул и замолчал.

Теомир открыл было рот, но не нашелся, что ответить. Он откинулся на спину и какое-то время лежал молча. Слабый ветерок гонял над стоянкой дым от костра, тихо ржали кони, настойчиво зудело комарьё. Остальные тоже не проявили желания поддержать разговор, и вскоре Теомир погрузился в неспокойный сон. Снилась ему пурга среди огромных скал, каких он не видел никогда в жизни, замерзшие трупы, занесенные снегом и еще почему-то Майно Разрушитель в образе огромного рогатого тролля. Майно ржал и постукивал по камням копытами. Потом он схватил ведро ледяной воды и с размаху выплеснул ее Теомиру в лицо.

Занималось хмурое утро, серый полусвет едва сочился сквозь низкие облака, обложившие небо. Сеял мелкий дождик, с листьев кустарника капали водяные капли. Теомир почувствовал, что продрог до костей.

– Вставай, засоня, - весело потрепала его по плечу Ольга. - Собираемся, засветло надо бы до Купчища добраться. Из каравана к нам уже гонцов посылали, спрашивали, скоро ли мы.

Теомир протер глаза, с омерзением стряхнув с лица капли влаги.

– Как ты? - спросил он, с трудом поднимаясь на ноги. Затекшее тело ломило, одеяло промокло насквозь, хоть выжимай. - Хорошо себя чувствуешь?

– Нормально, - досадливо мотнула головой Ольга. - Даже лучше, чем раньше. Давай, давай, не топчись, я там отвар горячий приготовила, выпей кружку. А то еще простынешь…

Ехали, плотно закутавшись в плащи, накинув на головы толстые капюшоны, но морось проникала в непонятно какие прорехи в одежде, неприятно холодила тело. Теомир несколько раз прикладывался к кружке с горячим отваром, котел с которым заботливо укутали на одной из телег рядом с Ольгой. Девушка все-таки не решилась ехать верхом и сейчас сидела на телеге, завернувшись в одеяло. Из-под одеяла торчал толстый серый хвост, иногда высовывался черный нос, и волк с интересом осматривал окрестности. Несмотря на бодрящее варево, паренек потихоньку начал хлюпать носом. Он с завистью поглядывал на размеренно шагающего рядом тролля, не обращающего никакого внимания на промозглую сырость. Двигались молча, низкие - казалось, копьем можно достать - серые тучи, стремительно несущиеся по каким-то своим делам, давили на сердце своей угрюмостью, отбивая всякое желание разговаривать. Правда, ближе к полудню в сплошном облачном одеяле стали появляться прорехи, сквозь которые просвечивало голубое небо с перистыми облаками где-то далеко вверху. Как-то раз по обозу даже скользнул теплый солнечный луч, сразу, впрочем, задушенный тучами. Дождь перестал, откатился куда-то на север, закрывая серебристо-серой пеленой уже далекую и почти невидимую кромку Орочьей Пущи. Несколько раз навстречу попались разъезды со значками вольного города Купчища - Хамира, поправил себя Теомир - на копьях, конники внимательно оглядывали коней и телеги Всадников и равнодушно - гончаров. С расспросами, впрочем, не приставали, полагая, видно, что раз идут со своими, то не враги. Не явные враги, во всяком случае. Тайных же подсылов искать - не патруля дело.

Хамир показался на горизонте уже под вечер. На дневку не останавливались. Всадники перекусили лепешками с вяленым мясом прямо в седлах, и голодный Теомир первым из людей почувствовал запах дыма, витающий в воздухе.

– Пожар, что ли, где-то? - недоуменно пробормотал он, оглядывая окрестности. На юге отблескивала постепенно приближающаяся Ручейница, к северу и востоку простиралась сплошная степь, насквозь промоченная недавним дождиком. Гореть в этом мокром царстве было решительно нечему.