Делай что должно - Страница 36

От ворот вела довольно широкая улица, от которой время от времени в сторону отходили узенькие - не больше чем для одной телеги - проулки. Вдоль домов шли деревянные тротуары, по крайней мере на вершок возвышающиеся над глубокими лужами, а дома были сплошь деревянные (каменных, вопреки ожиданиям Теомира, почему-то не было), но высоты в два, три, а иногда и вовсе невиданные четыре этажа. Первые этажи все без исключения были заняты лавками. Впрочем, дальше в переулках, как углядел-таки Теомир, дома стояли пониже, а лавок и вовсе не было. Вдоль тротуаров тянулись аккуратные канавки, по которым струились куда-то в сторону стены до невозможности вонючие ручьи. Торговля почему-то была закрыта, огромные окна лавок слепо глядели мощными деревянными ставнями.

– Выходной, - сказал Теомиру Броша. - Есть у них такой день, один в седмицу, когда всякая работа запрещена. Только постоялые дворы да трактиры и действуют. Вот работнички! Интересно, если бы они коней пасли, то тоже на весь день их одних бросали бы?

В остальном город мало чем отличался от Столеграда, разве что коновязей перед входами почти не было. Редкие прохожие, угрюмо закутавшись в плащи, спешили по своим делам, обращая мало внимания на приезжих. Раз навстречу попалась странная повозка - большой короб на колесах с завешенными изнутри окнами, на узенькой дверце красовался какой-то круглый рисунок из колосьев и кинжалов. Короб волокли четыре лошади, запряженные попарно, над кучером торчал небольшой навес, а на ступеньке сзади короба стоял человек в аляповатом красочном одеянии. Над человеком навеса не приделали, и вид у него был озябший и недовольный. Он мрачно покосился на обоз, сплюнул и отвернулся.

– Выборный городского совета, - пояснил Теомиру с Ольгой Хлаш, размеренно вышагивающий рядом с телегами. - Не тот, что сзади висит, конечно, а внутри. Повозка его каретой называется, чем богаче украшена такая повозка, тем важнее человек. Ежели увидите - лучше на другую сторону перейдите, а то хлестнет кучер кнутом, просто со скуки. Впрочем, конного не хлестнет, побоится, но конному в городе несподручно, особенно в торговые дни. Сегодня-то все по домам сидят, поэтому места много, а так на улице толпа…

Теомир поежился, представив, как его ни за что ни про что охаживают кнутом. С ножом на него тогда, что ли, бросаться? На безоружного, да еще в чужом городе? А если не бросаться, то так и ходить униженным да оплеванным? Действительно, лучше перейти от греха подальше. Ну и порядки, однако!

На первом постоялом дворе места не оказалось. Одни телеги еще приткнулись бы худо-бедно в разных углах, но вот коней разместить оказалось решительно невозможно. Хозяин охал и ахал, горестно всплескивал руками, огорченный, что пожива уходит из рук, но сделать ничего не мог. На прощание пригласил заглядывать в следующий раз, клялся, что примет как дорогих гостей, но Телевар лишь вежливо кивал, не произнося ни слова. Та же история повторилась и на втором, и на третьем дворе, и лишь на четвертом, с полуразвалившимся забором, приземистым облупленным трактиром и валяющимися в лужах пьяными, место нашлось.

– Заезжай, коли не шутишь, - пожал плечами хозяин, угрюмый детина откровенно бандитской наружности. - За лошадь два медяка в день, за человека - полтора, за телегу - пять. Охрана наша, но один из ваших тоже может дежурить, для пущей сохранности.

– Дороговато что-то, - в сомнении проговорил Телевар. - Раньше за человека полмедяка брали, а с лошади - один… Да и место здесь ненадежное, уведут лошадей - что делать будем?

– Не нравится - валите дальше, - сплюнул детина. - А лошадей у нас еще ни разу не сводили, и гостей редко обижают, не чета другим дворам. За то и берем сверху.

– Да у тебя вон и частокол весь развалился, - скроил презрительную мину тысячник. - Через него не то что лошадь - телегу незаметно увести можно. Да и грязно-то как, в луже утонешь - и не заметишь. Медяк за человека, полтора за лошадь, три за телегу.

– Не торгуюсь, - отрезал хозяин. - Не нравится - скатертью дорога. А про лошадей я уже все сказал.

Телевар вопросительно взглянул на тролля. Тот едва заметно кивнул, и темник, вздохнув, скомандовал:

– Заводи коней.

Вопреки ожиданиям, стойла оказались крепкими и сухими, а трактир внутри - довольно чистым и опрятным. Над входной дверью красовалось большое облезшее изображение позолоченного кубка. На глазах у новоприбывших здоровый вышибала подхватил под мышки сползшего под стол пьянчужку и без долгих церемоний вышвырнул его на улицу. В большом камине горел жаркий огонь, без толку раскаляя толстый чугунный вертел. Немногочисленные посетители равнодушно взглянули на новоприбывших и опять угрюмо уставились в свои пивные кружки. Теомир с Ольгой растерянно остановились посреди зала, оглядываясь по сторонам. Бывалые Громобой с Брошей блаженно плюхнулись на лавки у камина, жмурясь от удовольствия в потоке тепла. От их одежды тут же пошел стлаться по комнате тяжелый пар. Ближайшие к ним выпивохи недовольно взглянули в их сторону, но промолчали.

– Ваши комнаты - с восьмой по тринадцатую, по лестнице на второй этаж, - сообщил хозяин Всадникам, входя в зал бок о бок с Телеваром. - Ключ от замка только один на комнату, кто потеряет - заплатит стоимость нового замка и двери. Кормежка - с поздней зари до полуночи, в другое время на кухню даже и не суйтесь, прибьют. Эй, что пес здесь делает?! - неожиданно рявкнул он, заметив встряхнувшегося у двери Грома. Волк с любопытством осматривался, поводя носом. - Выкиньте-ка эту шавку на улицу, и чтоб ноги ее здесь не было!