Делай что должно - Страница 113

113

– Не знаю, что у них там велико, но Майно виноват в этом! - упрямо заявил Теомир. - И я точно знаю, что не успокоюсь, пока не отомщу ему!

– Темка! - посмотрела на него Ольга широко распахнутыми глазами. - Что с тобой? Ты никогда раньше не был таким… таким…

– Агрессивным? Злым? - подсказал Тилос.

– Я… - начал Теомир и замолчал. Он медленно поднял руку и потер лоб. Ярость в его взоре испарилась. - Я… не знаю. Что-то нашло…

Тилос встал, отобрал гитару у мальчишки, не обращая внимания на его протесты, и какое-то время молча подкручивал колки, изредка тренькая для пробы. Потом устроился поудобнее и запел сильным баритоном, аккомпанируя себе:

Сгорел закат, кровавый как слеза,
Слеза, что застилает взгляд от боли,
Которая слепит тебе глаза,
Когда стоишь один на смертном поле.

Кружится с граем туча воронья,
Вкус предвкушая плоти человечьей.
С плеч голова скатилась не твоя,
В чужих глазах застыла смерть навечно.

Зовет набат нас снова на войну,
И в путь зовет усталая дорога,
Но я сегодня просто отдохну.
Совсем немного. Совсем немного…

Твоя судьба, герой, шагать по свету
И поражать врагов своей рукою,
Принцесса пригласит тебя в карету
И воины склонятся пред тобою.

Но ты не дашься в клетку золотую,
Ты вновь уйдешь, лишь тихо скрипнет дверь.
Ты ступишь на дорогу столбовую,
Лишь чуть утихнет боль былых потерь.

Зовет набат нас снова на войну,
И в путь зовет усталая дорога,
Но нынче я немного отдохну.
Совсем немного. Совсем немного…

И ты недолго будешь одинок,
Ведь ты - герой с мишурным славы блеском,
И очень скоро новый паренек
С тобою зашагает перелеском.

Героем стать - мальчишки сладкий сон,
И вой фанфары слаще чем печенье,
Но он не знает, что погибнет он,
Безвестно сгинет в первом же сраженьи.

Зовет набат нас снова на войну,
И в путь зовет усталая дорога,
Но я пока немного отдохну.
Совсем немного. Совсем немного…

Ведь ты герой лишь только потому,
Что жив остался там, где остальные
Потухшей искрой канули во тьму -
Безусые, наивные, смешные.

Твоя судьба - врага превозмогать
Любой ценой, в балладах так поется.
Оруженосцам можно умирать,
Герою ж - нет: так издревле ведется.

Набат зовет героя на войну,
И в дальний путь зовет опять дорога.
Но я, пожалуй, больше не пойду.
Вы повоюйте без меня, а? Хотя б немного…

Голос Тилоса упал почти до шепота, последние слова было почти невозможно расслышать. Он опустил голову и остался так сидеть. Ольга во все глаза смотрела на посланника, впрочем, как и остальные.

– Я не слышал такого раньше, - проговорил Хлаш. - Кто это сочинил?

– Так, один… один мой знакомый, - негромко ответил Тилос. - Эта песня - все, что от него осталась.

– Он действительно был героем, - уважительно сказал Заграт. - Только настоящий герой воюет не ради славы, а ради долга.

– Он не был героем, - резко вскинул голову Тилос. - Он был человеком, просто человеком. Единственное, чего он хотел, это жить. Растить хлеб - он был сыном крестьянина - любить жену, нянчить детишек… Его деревню сожгли в одной из стычек между двумя местными князьками. Знатные господа решили уничтожить спорную деревеньку, лишь бы она не досталась сопернику… Потом он долго мотался по свету, совершил кучу подвигов, которые вовсе не считал подвигами, пока наконец не осел у меня… у нас в Сером Княжестве. Его убили в пограничном патруле - какие-то разбойники не из местных решили пощупать нас на прочность. Он был единственным, кто погиб из наших. Может быть, он просто устал жить, не знаю.

Ольга почувствовала, что на глаза навертываются слезы. Теомир молчал, уставившись в стол.

– Все, чего он хотел - это просто жить, - яростно проговорил Тилос. - Но это - единственное, что недоступно человеку в вашем дурацком мире! - Он отложил, почти отшвырнул гитару и ушел в комнату, ни на кого не оглядываясь. Ольга с жалостью посмотрела ему вслед.

– Ребята, вы это… того, - пробормотал Телевар. - Идите на конюшню, пора уже. Только не засните. Заполночь меня разбудите, лады?

Ночь прошла спокойно. Пару раз в конюшню заглядывали какие-то подозрительные личности, но, увидев сторожей, спешно ретировались. В полночь, когда Красная звезда стояла высоко в небе, а Утренняя уже начала карабкаться на небосвод, Ольга осторожно пробралась в комнату и растолкала Телевара. Зевая, тот поднял Заграта, и они сменили ребят, тут же заснувших мертвым сном.

Тилос растолкал их ранним утром. В окно лился смутный предрассветный полумрак, в комнате стояли потемки, и путешественники то и дело сталкивались друг с другом. Зевающий хозяин выставил на стол остатки вчерашнего мяса с лепешками, молча пересчитал деньги и, кивнув головой, ушел к себе - досыпать.

Выехали с первыми лучами солнца. Вскоре небо начало затягивать тучами, потянул холодный северный ветерок, в воздухе ощутимо запахло надвигающейся непогодой. Чуть погодя начался дождь. Мелкая морось падала и падала сверху, пропитывая дрянные плащи, найденные в сумах разбойников, и вскоре путники промокли насквозь. Они кутались во влажные тряпки и хмуро молчали. Только Тилос что-то меланхолично насвистывал сквозь зубы, да Заграт, как всегда, ворчал под нос, проклиная коней и свою судьбу.

Ехали неторопливой рысью. Хлаш часто менял быстро устающих под ним коней. Ближе к полудню тучи разогнало ветром, в прорехи начало проглядывать небо. Это слегка оживило путников, но вскоре облака разошлись совсем, и солнце припекло не на шутку. Мокрые плащи пришлось снять и убрать, но под кольчугами, надетыми поверх одежды, все равно было жарко.

113